Лика выскользнула из квартиры. Она не собиралась идти ни за какой одеждой, а сразу направилась в сторону вокзала. – Город дорогой, квартиры дорогие, практически всегда пасмурно. Поступить я все равно никуда не смогла. Да еще и эти свалились на мою голову. Хватит, я в такие игры не играю. Поеду я домой. Делать мне здесь нечего, - думала она, шагая до метро. – Оборудование разбито, вещи безнадежно испорчены. Хорошо, что с этого хмыря удалось немного денег поиметь, да чуть-чуть подкопила на своем занятии...

Я всегда помнила нашу квартиру по звуку. По вечерам в ней потрескивали батареи, тонкие, как ребра. С кухни тянуло жареным луком и капустой, а из подъезда — сыростью старых ботинок и стиранных до дыр ковриков. Зимой окна покрывались льдом изнутри, и я по утрам дышала на стекло, чтобы протереть крошечное окошко в мир. Мы жили вдвоем с мамой в крошечной двухкомнатной хрущёвке: ее комната у окна, моя — бывшая кладовка, куда с трудом влезали узкая кровать, стол и дешевый стеллаж. Стены были такими тонкими, что я знала наизусть, как кашляет сосед сверху...