— Лена! Выходи, Лена! — Рома кричал, задирая голову вверх, к седьмому этажу, где жила любимая. Капли дождя текли по лицу, попадали в рот. Он не знал, сколько сейчас времени, плохо помнил, как добрался сюда. Роман ни разу в жизни так не напивался. Он кричал и кричал, пока где-то на третьем этаже не распахнулось окно и недовольный женский голос не выкрикнул: — Имей совесть, Ромео, людям на работу вставать, а ты весь дом перебудил. Работа? Что такое работа по сравнению с тем, когда теряешь любимых людей? Сначала мама, теперь Лена! Но Лена жива, и её Рома терять не хотел, не мог...

Да, он зовёт. Да, он прикасается. Да, он пишет "ты сегодня такая", "вспомнил тебя в душе", "как же я скучал по твоим губам". Но при этом — не спрашивает, как ты. Не интересуется, как прошёл твой день. Не зовёт туда, где его мир. Он хочет секса. Но не хочет отношений. И вот ты сидишь, как перед сладким пирожным: вроде бы тебе это предлагают, вроде бы приятно, но каждый укус — как иголка в сердце. Потому что ты — не пирожное. Ты — женщина. Живая. Желающая близости, а не просто контакта тел. "Игорь, я сама согласилась...