Когда римлянин слышал слово «германец», он представлял себе нечто большое, светловолосое и абсолютно дикое. И, в общем-то, был не так уж далек от истины. Германцы I–II веков — это не нация, а сложное сплетение племен, которые постоянно соперничали между собой, но еще охотнее вступали в конфликт с кем-нибудь еще. Жили они в лесах и болотах между Рейном и Эльбой, занимались в основном скотоводством, а земледелие считали занятием, не достойным воина. Главным развлечением для мужчины была охота и, конечно, война...

Пока Рим победоносно громил Карфаген и македонские фаланги, превращая Средиземное море в свое «внутреннее озеро», внутри самой Республики тикали часы с замедленным механизмом. Каждая победа, каждый новый триумф, каждая провинция, обложенная данью, лишь углубляли пропасть, разделившую римское общество. Завоевания оказались невероятно прибыльным бизнесом, но выгоду от него получала лишь верхушка. На одном полюсе скопились несметные богатства, на другом — безнадежная нищета. Вершину этой пирамиды занимал нобилитет — старая сенаторская аристократия, чьи предки вели Рим к славе...