Тишина за столом была густой и липкой, как остывший жир на тарелке. Она звенела, давила на барабанные перепонки, заставляла вздрагивать от любого звука. Стук вилки о фарфор. Глухой скрежет ножа, отделяющего белое мясо от кости. Громкий, почти непристойный в этой тишине, глоток воды, который сделал Вадим. Елена смотрела не на мужа, а на его руки. Длинные, сильные пальцы с аккуратно подстриженными ногтями. Руки программиста, привыкшие к клавиатуре, но сейчас они с какой-то брезгливой методичностью расчленяли ее курицу...

Не только у Софьи Аркадьевны не ложились строки на бумагу. И у Лизы не складывались буквы в слова, а слова в предложения. Начнёт писать, а потом скомкает лист, да выбросит. Не так-то просто написать о том, что гложет много лет, что сидит чёрной жабой в душе, что ночами спать не даёт. Да и надо ли писать о таком? Зачем ворошить прошлое? Кому оно сейчас надо, тем более, что сейчас уже и изменить ничего нельзя. Начало тут Корила себя Лиза за то, что поддалась эмоциям, да вообще написала Софье это письмо...