Самое первое воспоминание Анны было не о тепле материнских рук и не о сладком запахе новогодних мандаринов. Оно было колющим, леденящим, отпечатавшимся на изнанке души шрамом, который будет ныть всю жизнь. Ей было шесть лет. В аккуратный, вылизанный до стерильности мир детского дома, пахнущий казенной кашей и хлоркой, впустили кусочек иного, внешнего мира в лице родной тёти. Женщина с лицом, изможденным вечной борьбой за существование, смотрела на маленькую Аню испуганно-виноватым взглядом. Она...

-Я не пойму, Кать, тебе что, хлеба пацану жалко? Или супа тарелку? Объел он тебя, или как? - Да не объел, Юль, просто это как-то... Неправильно, наверное. Вдруг у них в семье проблемы, а мы, взрослые, получается, знаем, и бездействуем. Юля на слова сестры только усмехнулась, мол, ну ты, как обычно, всё преувеличиваешь. Я тебя умоляю, сестра, не выдумывай проблему там, где ее нет. Ну попросил у тебя ребенок хлеба, так что теперь, сразу семью в маргиналы записывать? А если жалко хлеба, так не давай, чтобы потом не плакаться...