В ошметках гниющей плоти кишела жизнь. Опарыши дожирали труп. Запах разложения и смерти – его ни с чем не спутать. Авдей отдернул ногу от дохлой кошки, сдерживая рвотные порывы. «Поссал за гаражами, сука», – пронеслись гневные мысли. Впрочем, мертвечина на свалке среди заросшей травы лишь дополняла картину, подчёркивая окружающую безнадёгу. Ржавые гаражи, чуть поодаль местный полуразрушенный ДК, угрюмые пятиэтажки, облезлые качели во дворе… «Это был суицид», – Авдей всё ещё думал о кошке. Убедившись, что на подошве не осталось трупной жижи, он двинулся дальше...

Телефон лежал на кухонном столе, как чёрный надгробный камень на могиле её надежд. Анна Петровна смотрела на него, машинально помешивая ложкой в давно остывшей чашке. Завтра ей шестьдесят. Дата, которая когда-то казалась далёким, сияющим рубежом, теперь приближалась в оглушительной, вязкой тишине. Пустота в квартире давила на уши. Раньше тишина была другой — уютной, временной, наполненной ожиданием их звонков и визитов. Теперь она стала плотной, как вата, забивающей лёгкие. Три недели, шесть дней и девять часов — она считала...