– Что ты сказал? – переспросила Катя. Она надеялась, что ослышалась, но в глубине души знала – он сказал именно то, что она услышала. Сергей откинулся на стуле, скрестив руки на груди. Его взгляд, обычно мягкий и даже слегка ленивый, теперь был острым, как лезвие. – Я сказал, что без меня ты никто, – повторил он, чеканя каждое слово. – Ни работы, ни денег, ни квартиры. Подумай хорошенько, Катя, прежде чем устраивать свои истерики. Внутри всё кипело, но голос предательски дрожал, когда она наконец ответила: – Это не истерика...

Октябрина всегда чувствовала, что её имя будто сшито из чужой ткани — грубое, колючее, не по размеру. Ну что это за чудо такое, в самом деле! Вокруг девчонки как девчонки — Лены, Тани, Оли, Насти… И только она — Октябрина. Смешно даже произносить, как будто язык спотыкается на середине. В детском доме это имя знали все, но мало кто задумывался, каково — жить с ним, носить его каждый день, словно неудачное платье, которое жмёт в плечах и никак не исправить. Воспитатели рассказывали, что нашли девочку в октябре, маленькую, перемёрзшую, тихо плачущую...