Людмила Ивановна проснулась еще затемно, хотя будильник был заведен на шесть. Сон не шел. Сегодня был тот самый день, которого они с Григорием ждали и боялись последние три года. Пашка, их единственный сын, гордость и надежда, вез невесту. Из самой Москвы. — Гриша, вставай, — шепотом позвала она мужа, толкнув его в бок. — Тесто уже подошло, надо печь растапливать. Да смотри, дрова бери березовые, сухие, чтобы дыму не было. Не дай бог, закоптит, что девочка подумает? Григорий Петрович, кряхтя, спустил ноги с высокой кровати...

— Это всё равно достанется нам, мама. Она даже не догадывается, — услышала я голос мужа за дверью. И поняла, что пора действовать. Стою в коридоре нашей двушки, босиком на холодном ламинате, и чувствую, как сердце колотится где-то в горле. В руках дымится кружка с остывшим кофе — хотела принести Денису, а теперь не знаю, зайти или убежать. Они с Галиной Петровной сидят на кухне и говорят вполголоса, но слышно каждое слово. Дверь приоткрыта, и сквозь щель пробивается жёлтый свет настольной лампы...