В этот день, впрочем, как и во все предыдущие, в палате стояла та особая тишина, которую не встретишь в строгих операционных или в шумных коридорах приёмного отделения. Эту тишину нарушал лишь еле слышный звук аппаратуры, отвечающей за жизнеобеспечение, и осторожные шаги медицинского персонала. И вдруг — эту тишину, как выстрел, нарушил едва заметный звук. Такой лёгкий, что сначала показалось, будто послышалось. Это был всхлип. Медсестра, которая в тот момент находилась возле пациента, замерла, планшет выскользнул из рук...

Жара в квартире спала, но душно все равно не стало. Открытое настежь окно не помогало — вместе с вечерней прохладой в комнату вползали звуки города: гул машин, чей-то смех из соседнего двора. Я стояла у раковины, и мои руки в резиновых перчатках медленно, почти на автомате, водили губкой по тарелке. Жирная вода с остатками еды противно булькала в стоке. За моей спиной, в гостиной, мерцал телевизор. Спортивный комментатор срывался на крик, комментируя гол. Потом раздалось шипение — это Артем открывал очередную бутылку пива...