«Сиди тихо, тебя не спрашивают», — одёрнул меня муж за праздничным столом. Фраза повисла в воздухе, как мокрая тряпка, шлёпнутая по лицу. На секунду в комнате стало тише, чем было до этого: даже смех за соседним концом стола будто запнулся, потом неловко продолжился. Я машинально дотронулась до бокала с шампанским, чтобы занять руки, и почувствовала, как дрожат пальцы. — Я… да я просто… — попыталась что-то сказать, но он уже отвернулся. Кирилл широко улыбался своим друзьям, как ни в чём не бывало,...

Дождь барабанил по карнизу с такой настойчивостью, будто пытался пробить жесть насквозь. Марина стояла у окна, прижавшись лбом к холодному стеклу. На улице, в серой мгле октябрьского вечера, спешили прохожие, пряча лица в воротники, а у неё внутри была такая же серость, только ещё и с привкусом горечи. За спиной, на кухне, гремел посудой Игорь. Звук был раздражающим, резким. Он всегда мыл посуду так, словно делал одолжение всему человечеству, хотя это была всего лишь пара тарелок после ужина. Ужина, который Марина готовила два часа после смены в банке, стараясь угодить его вкусам...