— Ты бы хоть раз в жизни о ком-то, кроме себя, подумал, Рома, — голос сестры, Светланы, звенел натянутой струной. Она стояла посреди небольшой кухни матери, прижав к груди сумку, словно щит. — У матери давление скачет, а ты тут со своими претензиями. Роман молча смотрел на неё, потом перевёл взгляд на мать, Анну Петровну. Та сидела за столом, подперев щеку рукой, и тяжело вздыхала, глядя в чашку с остывшим чаем. Её лицо, испещрённое сеточкой морщин, выражало вселенскую усталость. — Я просто спросил, — тихо, но твёрдо сказал Роман...

Коробка не закрывалась. Лидия пыталась придавить крышку, но календарик за 2003-й год и фотография Димки в рамке торчали углами. Охранник смотрел на неё и барабанил пальцами по стойке. Молодой. Лет двадцать пять. Наверное, думает, что она слишком долго. Тридцать восемь лет в этом здании на Советской, 12. И выносит всё в коробке из-под бумаги для ксерокса. -- Лидия Петровна, вы понимаете... Она поняла ещё когда увидела, что Марина Юрьевна не смотрит ей в глаза. Тридцать восемь лет можно было хоть в лицо посмотреть...