Первое, что она ощутила, — это привкус. Стоматологический, лекарственный, словно во рту осталась пыль от растолченных таблеток. Потом пришло осознание белизны. Белый потолок, белые стены, белые простыни, натянутые до самого подбородка. Свет был неяркий, рассеянный, будто фильтрованный через плотные шторы, но глаза все равно болели. Очнувшаяся пациентка медленно повернула голову на скрипящей подушке. В горле першило, а все тело было ватным и непослушным, словно его придавили грузом. Рядом с кроватью стояла капельница, и тонкая прозрачная трубка терялась где-то под одеялом, в районе ее руки...

Катя знала, что семья её жениха, Димы, — люди не просто обеспеченные, а по-настоящему богатые. Не нувориши, кичащиеся деньгами на каждом углу, а потомственная интеллигенция с «фамильным серебром», коллекцией живописи и счетами в швейцарских банках. Их фамилия имела вес в высших кругах общества, где всё решалось на закрытых приёмах и в светских гостиных. Дима был другим — простым, открытым, влюблённым в неё до беспамятства. Они встретились в книжном магазине, где он искал редкое издание Бродского для своей коллекции, а она консультировала покупателей в рамках благотворительной акции библиотеки...