— Опять сырники? Масло не переводи — не казенное. Голос свекрови раздался из-за спины внезапно. Ольга вздрогнула и чуть не уронила лопатку. Воскресное утро пахло ванилью и легкой гарью. Ольга стояла у плиты и переворачивала сырники на сковородке. Один чуть подгорел. Она торопливо сдвинула его на край тарелки под остальные румяные и пышные. Сердце привычно екнуло. Ольга жила в этом доме уже двадцать лет. Двадцать лет под одной крышей с матерью мужа. Их трёхкомнатная квартира в старой панельке стала для неё крепостью и клеткой одновременно...

Когда у тебя дома маленькие дети и нервная женщина — тишина становится роскошью. Я давно забыл, что такое возвращаться в квартиру с уверенностью, что найдёшь там собранный пазл из уюта, горячего чая и запаха свежей выпечки. Наш дом всё чаще пах перченой злостью и нерешёнными вопросами. Ольга… она умела устраивать спектакли из пустого места. Минимум повода — максимум криков. Сначала я пытался шутить, утешать, искать компромиссы: там, где трещит семейный фарфор, ты всё время ищешь клей. Работал, тащил всё, пытался стать стеной для этой бури – и всё бесполезно...