Марина проснулась раньше будильника — впрочем, как и всегда. За двадцать лет привычка вставать в шесть утра въелась в плоть и кровь, как запах кофе в старую кофейню. На кухне было еще темно, только электроплита мигала лампочкой, да сквозь занавески пробивался мутный свет от фонаря под окном. Тишина, которую она даже полюбила. Пять минут наедине с собой. Она кинула тапки под ноги, накинула халат и пошла ставить чайник. Все — как по накатанной: чайник, кружка, бутерброды для Бориса, овсянка для себя, два яйца вкрутую — он любит...

Тишина. Не просто отсутствие звука. А плотная, тяжёлая, как спрессованный пепел от костра, который уже не даст тепла, но всё ещё жжёт кожу. Она обволакивала, давила на виски. Толик поднялся с горячего пола — не пола, а чего-то гладкого и живого под ним, излучающего тепло, как нагретый камень. Плечо горело огнём — удар пришёлся точно. В слабом, призрачном свете, что сочился из самих стен Нечто, как слюна из пасти спящего зверя, он различал силуэты. Живые? Едва. Скер сидел, прислонившись к стене, лицо...