Вечер тёк ровно, как манка без комочков: на плите — суп, в коляске сопел Мишка, в телефоне от мужа короткое «задержусь». Юля накинула на себя куртку и, не снимая домашние тапочки — ну на минутку же! — спустилась этажом ниже к сестре: передать банку бульона и забрать у Наташи отжатые ползунки. Подъезд дремал в тёплой сырости: пыльные почтовые ящики, запах куриного бульона, кот, который всегда лежит на коврике у третьей квартиры. — Наташа? — позвала она шёпотом, чтобы не разбудить сына. Коляска скрипнула, будто возражая: «Домой пора»...

— Анечка, привет, дочка! — послышался знакомый голос в трубке. Аня сразу напряглась. Мама звонила только тогда, когда что-то было нужно. И по тону было понятно — дело серьезное. — Привет, мам. Как дела? — Да все хорошо, все хорошо. Ты как там, в своей Москве поживаешь? Аня закатила глаза. Опять началось. "Своя Москва" — это мама так называла столицу, когда хотела подчеркнуть, что дочь якобы зазналась. — Нормально. Работаю. — Вот и хорошо. А я тебе звоню не просто так... Конечно, не просто так. Семь лет назад, когда Аня собиралась уезжать из родного Курска в Москву, мама говорила совсем другое...