Первое, что она ощутила, — это привкус. Стоматологический, лекарственный, словно во рту осталась пыль от растолченных таблеток. Потом пришло осознание белизны. Белый потолок, белые стены, белые простыни, натянутые до самого подбородка. Свет был неяркий, рассеянный, будто фильтрованный через плотные шторы, но глаза все равно болели. Очнувшаяся пациентка медленно повернула голову на скрипящей подушке. В горле першило, а все тело было ватным и непослушным, словно его придавили грузом. Рядом с кроватью стояла капельница, и тонкая прозрачная трубка терялась где-то под одеялом, в районе ее руки...

Надежда весь день ходила по квартире в чёрной юбке и в маминых бусах, которые каждый раз давили на шею, как будто это не пластмасса, а гиря. Она к ним тянулась руками, поправляла, снова отпускала и всё время ловила себя на мысль: снять или терпеть. Сын сказал утром: - Мам, оставь, так надо. И ушёл. Он вообще в этот день много чего говорил. Но в голове у неё застряло именно это его короткое "так надо". *** Хоронили Виктора на Троекуровском, как полагается приличному человеку, который всю жизнь честно проработал и никому ничего не должен...