Катькин звонок вырвал меня из сна в три часа ночи, из того самого вязкого, безвременного болота, когда до рассвета – как до другой жизни. Телефон на тумбочке завибрировал с упрямством дятла, вцепившегося в старую сосну. Лёня рядом только недовольно замычал и, соорудив себе из одеяла плотный кокон, отгородился от мира. Я поднесла трубку к уху, готовая услышать пьяные излияния или жалобы на очередного ухажера, но голос в динамике был чужим. – Оля? Оленька, прости, я… у меня… – это был не Катькин обычный, чуть насмешливый голос, а какой-то сдавленный, хриплый шепот, полный сажи и отчаяния...

Гомарджоба, дорогие! Это снова я, Жека. Нет, в Грузии я никогда не был. Почему гомарджоба? Да так. Это я просто дурачусь. Есть у меня один знакомый грузин, Резо его зовут. Я раненый и валяюсь дома один. Один потому, что папа всю последнюю неделю занят неотложными делами. К нам в УАМР прислали журналиста из «Известий», а может из «Правды». Да не простого, а заместителя главного редактора - из самой Москвы прикатил. Сначала во Владивосток, а потом к нам. Пишет статью, про океанический рыбный лов. Что у них там, в Москве, простых журналюг не хватает? А, может,  просто проветриться решил...