Звонок раздался в субботу, когда Олег стоял на стремянке, держа в руках шпатель. Белая шпаклёвка медленно стекала по лезвию, грозя капнуть на пол, застеленный старыми газетами. — Мам, привет, — сказал он, зажав телефон плечом и быстро проведя шпателем по стене. — Как дела? — Дела?! — голос Раисы Петровны звучал обиженно и натянуто. — Дела у меня такие, что я уже неделю не могу дозвониться до собственного сына! Ты вообще помнишь, что у тебя есть мать? Олег почувствовал знакомую тяжесть в груди. Эти разговоры повторялись всё чаще с тех пор, как он женился на Насте полгода назад...

— Ты слышишь меня вообще? — голос Сергея был натянут, как струна, которая вот-вот лопнет. — Ты реально не понимаешь, насколько это важно? Мама сказала: окна грязные, ты что, не могла протереть? Это же… стыд! Марина опустила сумку на пол. Внутри — тряпки, пакеты, баночки из-под сметаны, которые Тамара Петровна зачем-то хранит. Сумка глухо звякнула, и звук этот отозвался в груди каким-то пустым колоколом. — Я слышу, — сказала она, не поднимая глаз. — Я слышу тебя, Серёжа. Очень хорошо слышу. Она устала...