Когда я вернулась домой в тот вторник, в прихожей стояли чужие туфли. Лаковые, на шпильке, размера тридцать шестого — я машинально отметила это, потому что всю жизнь преподавала литературу и привыкла замечать детали. Из гостиной доносился женский смех. Не звонкий, а такой… уверенный. Я замерла с сумкой в руках, и сердце ухнуло куда-то вниз. Глеб сидел на диване рядом с молодой женщиной в белой блузке. Они пили кофе из моих чашек — тех самых, что мы с ним привезли из Праги двадцать лет назад. Когда я вошла, он даже не встал...

Тишину вечера разорвал оглушительный грохот захлопнувшейся входной двери. Марина вздрогнула, не отрывая рук от раковины, в которой мыла посуду. Она узнала эти тяжелые, сердитые шаги. Денис домой. И он не один. — Марина! Иди сюда! Немедленно! Его голос гремел по всей квартире, отскакивая от стен эхом. Она медленно вытерла руки полотенцем, делая вид, что сохраняет спокойствие, хотя сердце бешено колотилось где-то в горле. В дверном проеме кухни стоял он, ее муж. Лицо его было искажено гримасой гнева, а в руке он сжимал свой телефон, будто оружие...