Мисс Перкинс была в гневе. Она скрестила руки под грудью, словно силой сдерживая саму себя, и сверкала глазами из-под сдвинутых к переносице седых бровей. Лизабет не отрываясь смотрела, как огромные ноздри воспитательницы то расширялись, то сужались, напоминая кузнечные меха. Папа Лизабет был стеклодувом. Она часто помогала ему в мастерской, а на самом деле мешалась под ногами, лезла под руку и собирала кожей искры и плевки расплавленного стекла. – Мисс Перкинс, пожалуйста! – молила Лизабет, прижимая к груди мокрый кусок ткани, из которого выглядывала крохотная грязная голова котёнка...

Мы, наконец, дотащились до одного из моих самых любимых эпизодов Игры Года – да и всей Большой Игры в целом