В череде окон шестого автобуса проносились желтые и болезненно-белые фары машин. Посередине махины, в желтой курточке, у окна стоял ребенок. Девочка. Облизала палец и провела черту на окне. Подняла честные карие глаза на мачеху и спрятала руку в карман. Мамой она назвала ее только несколько раз, и всегда это было, когда рядом был папа. Живой. В автобусе тишина. Слышен только лязг колес и как трясется под задними сидениями мотор. Палец у девочки сильно покраснел от холода, подносит его ко рту и горячим дыханием окутывает пораженный участок...

Сестра позвонила в самом начале смены. Галина огорчилась так, что захлопнула окошко, отделяющая ее инструменталку от мастеров, прямо перед носом сунувшегося Палыча. – Чего ты, Галина Петровна? Белены чё ли объелась с утра, – он стучал в перегородку, длинно и заковыристо ругался по ее адресу. Галина уселась на стул, запрокинула кивком волосы, уставилась в одну точку – думала о своем.  Ну, Зойка! Едет она! Зачем? Поссорились уж давно, чего ехать-то. И главное, даже не спросила – можно-нет, просто поставила перед фактом – еду, скоро буду...