Тепло спёртого воздуха, нависшее над лестничной клеткой, пахло чем-то сладким, разложившимся. Старшая по дому говорила — сосед травит мышей. Но Калинцев сразу понял: враньё. Запах был слишком... живой. Живой, но гнилой. Он тянулся из квартиры номер восемь на втором этаже, окна которой выходили на узкий двор с облезлой детской площадкой и забором, насквозь проржавленным, как сама Балашиха. Илья поднялся, не касаясь перил. Всё-таки с некоторых пор он стал осторожнее. Не то чтобы труслив — скорее, начавший распознавать невидимое...