Осенний свет, бледный и жидкий, словно разбавленное молоко, струился сквозь высокое окно, окрашивая пыльные частицы в воздухе в нежный, почти акварельный оттенок. София стояла неподвижно, прислонившись лбом к прохладному стеклу, и наблюдала, как за его пределами разворачивается немое представление. Серые, тяжелые октябрьские тучи, словно вата, заложили все небо, не оставляя ни единого просвета для лучей ушедшего лета. Во дворе, под порывами резкого ветра, медленно кружились, расставались с ветвями первые желтые листья, они падали на мокрый асфальт, образуя хрупкий, шелестящий ковер...

Тишину субботнего утра разрезал настойчивый, требовательный звонок, от которого содрогнулись стены. Не дожидаясь, пока откроют, за ним последовали тяжелые, нетерпеливые удары в деревянную дверь, словно кто-то выбивал ее тараном. — Открывай, родная! Это мы, к тебе с добром пожаловали! — пронеслось с порога густым, медовым голосом, в котором Марина с первого же звука узнала властные нотки своей тети, Вероники Станиславовны. Опустив на пол чашку, которую она как раз мыла, Марина медленно, почти механически вытерла руки...