Он стоял в коридоре с рюкзаком и говорил, что «нужно подумать». А я просто забыла про хлеб. Не измену, не долг, не предательство. Хлеб. Обычный белый батон. Костя смотрел куда-то мимо меня, а за его спиной, в комнате, сидела наша дочь Аня и рисовала, не поднимая головы. Её маленькие пальцы крепко держали зелёный карандаш, словно это было самым важным занятием на свете. — Ты не понимаешь, — его голос звучал устало, словно мы повторяли этот разговор в сотый раз. — Это не про хлеб, Оксана. Это про порядок вещей...

— Витя, хлеба нет! — крикнула Людмила из кухни, захлопывая пустую хлебницу так, словно она была виновата в их семейной катастрофе. — Опять?! — отозвался из гостиной голос мужа, сопровождаемый шуршанием газеты. — Куда он девается, этот хлеб? Я же вчера покупал! — Вчера ты покупал вафли. Помнишь? Потому что они были со скидкой тридцать процентов. Виктор Анатольевич Сидоров появился в дверном проёме кухни — весь какой-то растрёпанный, в домашних тапочках-чудовищах и с газетой в руке. На лице его читалось недоумение человека, который только что столкнулся с очередной загадкой мироздания...