— Настенька, ты меня слышишь? Я говорю, тридцать первого к девяти утра будь у меня! Настя Фатеева замерла с телефоном у уха, глядя на темное окно своей кухни. За стеклом кружили редкие снежинки, а из трубки неслось что-то про гостей, про стол на двенадцать персон и про то, что "без тебя я точно не справлюсь". — Вера Игнатовна, но мы же хотели дома... — Что дома? — голос свекрови стал выше. — Как это дома? Борис Игнатович что, один будет встречать Новый год? Я уже всех позвала! Сестра моя приедет с Валерой из Павловска, тетя Галя с Ирочкой придет, Людмила Степановна обещала заглянуть...

В прихожей пахло жареной рыбой, застарелой пылью и дешевым освежителем воздуха с приторно-сладким ароматом «Морской бриз». Этот запах в последние полгода стал для Веры символом неволи. Она поморщилась, с трудом стягивая с гудящих, отекших ног туфли на высоком каблуке. День выдался не просто тяжелым, а сумасшедшим: сдача годового отчета, три бесконечных совещания, на которых начальство рвало и метало, и пробка на Ленинградском проспекте, отнявшая полтора часа жизни. Но, несмотря на усталость, внутри неё тлел теплый огонек радости...