Конверт в кармане жгло как раскаленный уголь. Зоя стояла у плиты и механически помешивала еду, не чувствуя ни ее запаха, ни вкуса собственных слез. Всего в двух шагах от нее был человек, в которого она влюбилась по чужим письмам. Человек, который смотрел на нее с такой любовью и доверием, что от этой мысли перехватывало дыхание. А в кармане лежало письмо от той, настоящей. Тихий ультиматум: «Лги дальше и подари ему счастье... или расскажи правду и разрушь его будущее». Выбор был за ней. И от этого выбора сжималось сердце...

Первым, что она почувствовала, придя в себя после адской боли, был не запах крови, а запах позора. Он витал в воздухе ржавой избы, смешиваясь с запахом пепла от сожженных писем. А потом она услышала его — тихий, доверчивый вздох на своей груди. И весь мир, со всей его жестокостью и злобой, сузился до этого хрупкого комочка. «Максимом», — прошептала она, заглядывая в личико сына. — «Чтобы был сильным». В этот миг где-то снаружи, в дорассветной темноте, раздался скрип шагов и злобный шепот. А наутро на ее двери уже красовался ржавый подковный гвоздь — деревенское клеймо для таких, как она...