Лена готовила праздничный ужин. Сегодня исполнялось три года со дня свадьбы с Андреем. Стол накрыт, свечи расставлены, любимое платье надето. Муж должен прийти с работы к семи. В шесть позвонили в дверь. — Кто там? — спросила Лена. — Это я, Валентина Сергеевна. Свекровь. Лена поморщилась — не хватало только её в такой день. — Проходите... Валентина Сергеевна вошла с каменным лицом: — Ну что, опять вырядилась? — Сегодня годовщина свадьбы... — Годовщина! — фыркнула свекровь. — Три года как моего сына заморочила! — Валентина Сергеевна, давайте не сегодня...

Телефонный звонок разорвал тишину субботнего утра, как хищник, врывающийся в мирное стадо. Марина Васильева, помешивая на плите манную кашу для сына, вздрогнула. В их доме по субботам звонили редко, и почти всегда это означало одно — что-то случилось. Сердце неприятно екнуло и зачастило, словно испуганная птица в клетке. На дисплее высветилось «Мама». Тревога сменилась тяжелым, знакомым предчувствием. — Да, мам, — ответила она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и буднично. — Мариночка, доченька, беда! — голос матери, Анны Петровны, на том конце провода был на грани истерики...