Виктор Павлович Громов всегда считал, что деньги — это кровь экономики. Но к шестидесяти пяти годам он понял горькую истину: иногда эта кровь становится ядом, отравляющим самых близких. В то утро он не поехал в офис головной компании «Монолит». Вместо этого он сидел в неприметном кабинете частной клиники, слушая монотонный голос кардиолога. — Виктор Павлович, я не пугаю. Я констатирую факт. Ваш «мотор» работает на честном слове и одной таблетке нитроглицерина. Вам нужен покой. Не «отпуск на Бали» с телефоном у уха, а настоящий покой...

Стоя на пороге, Дарина ощутила легкий толчок в спину — не грубый, но решительный. Шагнула вперед, нехотя, чувствуя, как каждая клетка ее тела сопротивляется входу в это чужое пространство. — Заходи, заходи, не стесняйся. Чего у порога топчешься, как чужая какая? — голос отца звучал натянуто-бодро. — Теперь это твоя комната. Осваивайся. Она впилась глазами в интерьер, и первое, что пришло в голову — «кукольный домик». Все было слишком новым, слишком стильным, слишком бездушным. Широкое панорамное окно в тяжелых портьерах цвета запекшейся крови...