Шестнадцать лет — это срок, достаточный, чтобы река изменила русло, лес вырос на пожарище, а острая боль превратилась в привычную, глухую тяжесть на дне души. В 1956 году Лида жила не в доме, а в промёрзшей каморочке рядом с сенями своего же бывшего дома. Её мир сузился до размеров печурки-буржуйки, писка сына и вечного страха: сегодня или завтра за ней придут, чтобы выбросить на улицу окончательно. Но она не знала, что в это самое время из областной прокуратуры на её имя уже выписывали другую бумагу...

— Вы нас душите своим контролем! Мы не в девяностых живем, Елена Сергеевна! — Лида швырнула кухонное полотенце на столешницу так резко, что ложка громко звякнула о блюдце. — Хватит учить нас жить. Мы с Антоном взрослые люди, мы сами зарабатываем, сами тратим. И если я хочу заказать еду из ресторана, я не обязана отчитываться перед свекровью за каждую копейку! Я стояла у раковины, смывая жир с тарелки, которую они оставили после «заказа из ресторана». Вода была горячей, но пальцы стали ледяными...