Солнечное субботнее утро дышало июньской негой. Воздух на дачном участке, пропитанный ароматом скошенной травы, свежего хлеба из печки и сладковатым дымком от мангала, был густым и томным. Тридцатидвухлетняя Марина Алексеевна Данишевская, опершись о теплый капот своей машины, не спеша доставала сумки из багажника. Лучи солнца, пробиваясь сквозь кружевную листву старой березы, золотили ее темные волосы, собранные в небрежный пучок, и подчеркивали усталые тени под глазами. Несмотря на то, что утро обещало, что день будет прекрасным, настроения у женщины не было...

Пока на веранде разворачивалась эта сцена, за калиткой, на пыльной проселочной дороге, стояли у машины Марина и Павел Константинович. Воздух здесь был свежим, пахло полынью и нагретым асфальтом. Марина, прислонившись лбом к прохладному стеклу автомобиля, пыталась сдержать подступающие слезы. — Ну, полно тебе, героическая наша, — голос Павла Константиновича звучал мягко и утешительно. Он достал из кармана клетчатой рубахи чистый, отглаженный платок и протянул ей, — вот, протри глазки. На Людмилку не обижайся...