В кабинете повисла тягостная тишина. Галина Петровна смотрела в стол. Маргарита Сергеевна понимала, что все кончено. Система закрыла ряды. Ее объявили сумасшедшей, неадекватной, проблемой. Любое ее слово теперь будет использовано против нее. — Я… я подумаю, — глухо сказала она. — Думать вам нужно до завтра, — встал Сорокин. — Завтра к 10 утра мы ждем ваше заявление на отпуск. Или официальные объяснения, почему вы отказываетесь выполнять рекомендации отдела. Всего доброго. Он вышел, оставив за собой шлейф ледяного спокойствия...

— Папа, а почему эта тётя называет тебя мужем? — тонкий детский голосок, будто иголкой, проткнул гул разговоров, звон бокалов и музыку. Марина не сразу поняла, что это обращение — к ней. Сначала она увидела, как несколько голов одновременно повернулись в её сторону, потом — как замерла с тортом в руках официантка, а уже после — как Андрей побледнел и сделал шаг назад от микрофона. Маленький мальчик лет пяти стоял рядом с Леной — её лучшей подругой. Серьёзный, с торчащей чёлкой и немного великой рубашкой в клетку, он показывал пальцем прямо на Марину...