— Полинка, ты случаем не приболела? — спросила Софа, заглядывая мне в лицо. — Выглядишь как-то не очень! Бледная вся, как моль в обмороке. Я тяжело вздохнула, вытирая руки бумажным полотенцем. — Софа, я не болею. Я просто устала! Понимаешь, до костей устала. Работаю без выходных, без проходных, беру эти дурацкие подработки по вечерам, а деньги всё равно куда-то улетают. Вот вроде только получила аванс, а в кошельке уже эхо гуляет. — Странные вы, Силаевы, — ухмыльнулась Софа. — Вроде оба впахиваете...

Дым от сигареты струился к потолку, где застоявшийся воздух квартиры смешивался с запахом старой мебели, лекарств и пыли. Николай стоял у окна, глядя во двор, где дети кричали, гоняя мяч. Он слышал каждый звук с преувеличенной четкостью — визг шин на асфальте, лай собаки, гул холодильника на кухне. За его спиной, в дверном проеме, замер ее сын Артем, приехавший из Лондона в черном, идеальном костюме, с лицом, на котором горечь утраты боролась с явным раздражением. — Итак, — голос Артема резал как нож, — адвокат мне все объяснил...