Дым от сигареты струился к потолку, где застоявшийся воздух квартиры смешивался с запахом старой мебели, лекарств и пыли. Николай стоял у окна, глядя во двор, где дети кричали, гоняя мяч. Он слышал каждый звук с преувеличенной четкостью — визг шин на асфальте, лай собаки, гул холодильника на кухне. За его спиной, в дверном проеме, замер ее сын Артем, приехавший из Лондона в черном, идеальном костюме, с лицом, на котором горечь утраты боролась с явным раздражением. — Итак, — голос Артема резал как нож, — адвокат мне все объяснил...

Звук бьющегося фаянса в тесной кухне хрущевки прозвучал как выстрел. Макароны — переваренные рожки по акции, сдобренные кетчупом и дешевым сырным продуктом — медленно сползали по выцветшим обоям в цветочек, оставляя за собой жирный оранжевый след. — Фу, опять макароны? — голос Вадима сорвался на визг, который он считал тоном оскорбленного аристократа. — Я же просил мясо по-французски! Он стоял посреди кухни в растянутых трениках, скрестив руки на груди. Его лицо, обросшее неопрятной щетиной, выражало смесь брезгливости и глубокого разочарования во вселенной...