Октябрина всегда чувствовала, что её имя будто сшито из чужой ткани — грубое, колючее, не по размеру. Ну что это за чудо такое, в самом деле! Вокруг девчонки как девчонки — Лены, Тани, Оли, Насти… И только она — Октябрина. Смешно даже произносить, как будто язык спотыкается на середине. В детском доме это имя знали все, но мало кто задумывался, каково — жить с ним, носить его каждый день, словно неудачное платье, которое жмёт в плечах и никак не исправить. Воспитатели рассказывали, что нашли девочку в октябре, маленькую, перемёрзшую, тихо плачущую...

Колени подкашивались от бессилия. Семьдесят два часа неопределенности, каждый из которых тянулся словно резиновый. Я сидела у окна, вглядываясь в пустынную улицу, и пыталась отогнать от себя самые черные мысли. В дверь постучали – моя свекровь. Лицо ее было бледным, а в руках бесцельно мялся платок. — От Сергея есть весточка? — Ни звука. Вообще ничего. Вернется — убью своими руками! — вырвалось у меня, и я сама испугалась злости, копившейся внутри. — Успокойся, Машенька. Ну куда он, непутёвый, денется? Знаешь же, стоит ему с товарищами на природу махнуть — жди истории...