Когда я открываю дверь, в прихожей уже стоит чужая розовая чемоданка с наклейками сердечек, а на коврике — чужие туфли с кривыми каблуками. Пахнет сильными духами, резкими, будто кто-то надушил воздух из пульверизатора поверх борща. На кухне цокают чашки, и мой чайник, который я вчера вымыла до блеска, кипит на полную силу. В зеркале шкафа вижу себя — волосы спутаны, щеки горят. Был обычный день с рынком, картошкой, влажной тряпкой, и вдруг — как в чужой пьесе, где мне отвели второстепенную роль без реплик...

Последний участок пути от метро всегда был для Маринки испытанием. Ноги гудят, сумка с продуктами оттягивала руку, а в голове крутился единственный вопрос: успеет ли она до восьми забрать Полинку из садика. Сегодня она не успела. Пришлось звонить воспитательнице, униженно извиняться и просить посидеть с девочкой лишние полчаса. Она влетела в квартиру, скинула туфли и, не замечая ничего вокруг, бросилась к дочери. —Поля, солнышко, прости маму, — обняла она заспанную девочку, сидевшую на полу с куклой...