У Паши горе вселенского масштаба - ему не разрешили рисовать на обоях. Ни ручкой, ни карандашиком, ни фломастером, и даже краской мазнуть тоже запретили. Паша - мой второй сын, ему пять лет. Крепко сжав в кулаке чёрный перманентный маркер, он затаил обиду. В своём ли уме эти родители, раз осмелились запретить творческой личности самовыражаться? Продумывая план мести, Паша рисовал на пальцах рук перстни и карточные масти, чтобы каждому, кто увидит, было ясно - перед ними не простой пятилетний мальчишка, а серьёзный человек...

Последние лучи осеннего солнца робко заглядывали в окно, выхватывая из полумрака кухни стопку чистой посуды и половинку недопитого чая. Марина рассеянно смотрела в окно, одной рукой помешивая варившийся на ужин суп, другой поправляя прядь волос. В доме стояла тихая, умиротворяющая субботняя тишина, нарушаемая лишь мерным потрескиванием плиты и тихим голосом диктора из телевизора в гостиной. Эту идиллию разорвал оглушительный скрип тормозов во дворе, хлопок двери машины и тяжелые, быстрые шаги по гравийной дорожке...