Стоишь в очереди к терапевту. Вдруг сзади: «Кто крайний?». И хотя мы интуитивно понимаем, что человек просто хочет узнать, за кем ему встать, лингвистически подкованная часть мозга тихонько возмущается: «Ну, блин, как же так? Ведь по-русски нужно спрашивать «Кто последний?». Почему мы так говорим? Почему «крайний» прочно закрепилось в лексиконе, хотя с точки зрения литературных норм это слово здесь совершенно не к месту? Один из самых распространенных мифов – это убеждение, что слово «последний» обязательно несет в себе негативную окраску...

В этой статье хочу поднять тему, которая у меня часто вызывает недоумение. Ну почему сейчас снова стало так популярно избегать слова «последний»? Чем оно настолько не угодило, что вместо него во все предложения настойчиво пихают «крайнего»? Если это дань моде, то «жертва» какая-то странная и нелогичная. Впервые избегать слова «последний», по некоторым источникам, стали еще в середине XX века. Потом это веяние как-то забылось, чтобы всплыть уже в веке XXI-м. Аргументировали отказ от «последнего» нехорошими ассоциациями: дескать, слово имеет негативную окраску...