Поводом написания этой статьи стало посещение мною районной поликлиники. Сегодня, когда столько информации за болезни и смерти, после того как я спросил в очереди к врачу: - Кто последний? – больные, вернее желающие попасть к врачу меня, чуть не растерзали. Некоторые молча, но с огромным осуждением смотрели в мою сторону. А кто по смелее стали меня учить и убеждать, что надо говорить не последний, а крайний. Сразу стал вспоминать в этот момент, что и на работе, когда человек начинал говорить, что у него последний день перед отпуском появлялись доброхоты и поправляли его на понятие крайний...

Стоишь в очереди к терапевту. Вдруг сзади: «Кто крайний?». И хотя мы интуитивно понимаем, что человек просто хочет узнать, за кем ему встать, лингвистически подкованная часть мозга тихонько возмущается: «Ну, блин, как же так? Ведь по-русски нужно спрашивать «Кто последний?». Почему мы так говорим? Почему «крайний» прочно закрепилось в лексиконе, хотя с точки зрения литературных норм это слово здесь совершенно не к месту? Один из самых распространенных мифов – это убеждение, что слово «последний» обязательно несет в себе негативную окраску...