— Ох, ты ж, Господи! Это ещё что такое? — громко вскрикнула Надежда Ивановна и на всякий случай отбежала на несколько метров. Сердце её бешено заколотилось в груди, глаза расширились от ужаса. Лицо и вовсе стало белым, как мел. Женщина, тяжело дыша, не сводила глаз с картонной коробки, которая стояла на полу рядом с другими такими же картонными коробками. Коробка опять зашевелилась, и женщина побелела еще больше. От страха даже во рту пересохло. Нет, правда, за всё время, что Надежда Ивановна работает на почте, — ТАКОЕ на её памяти впервые...

— Я больше не могу! Слышишь? Не могу! — Марина швырнула тарелку в раковину с такой силой, что осколки брызнули во все стороны, а Егор вздрогнул, застыв в дверях кухни. Последние три года её жизни превратились в настоящий кошмар. Каждое утро начиналось одинаково — звонок в дверь ровно в семь часов. Свекровь Надежда Ивановна стояла на пороге с неизменной сумкой продуктов и выражением мученицы на лице. — Маринка, я тут творожку свежего купила, — говорила она, проталкиваясь в квартиру без приглашения...