В 1959 году Бродский начинает осознавать, что его творчество никому не нужно в его родной стране. Он бесконечно одинок. Он еще не знаком даже с Анной Ахматовой, которая, сама находясь в таком же литературном игноре, будет его как-то морально укреплять. Итак, Бродский в это время начинает понимать, что ему совершенно определенно грозит отсутствие массового читателя. Надежды на улучшение этой ситуации нет. Его изгоняют из литературы, он неугоден, ему не дают шанса быть прочитанным своим народом. ...

Когда теряет равновесие твоё сознание усталое, когда ступеньки этой лестницы уходят из под ног, как палуба, когда плюёт на человечество твоё ночное одиночество, — ты можешь размышлять о вечности и сомневаться в непорочности идей, гипотез, восприятия произведения искусства, и — кстати — самого зачатия Мадонной сына Иисуса. Но лучше поклоняться данности с глубокими её могилами, которые потом, за давностью, покажутся такими милыми. Да. Лучше поклоняться данности с короткими её дорогами, которые потом до странности покажутся тебе широкими, покажутся большими, пыльными, усеянными компромиссами, покажутся большими крыльями, покажутся большими птицами...