Тридцать лет брака похожи на длинный, бесконечный коридор, оклеенный старыми, привычными обоями. Ты знаешь каждую трещину, каждое пятнышко, каждый скрип половицы под ногами. Я знала Игоря лучше, чем он сам себя знал. Я знала, что по вторникам у него непременно случается изжога, если в котлетах чуть больше лука, чем положено по ГОСТу, который я вывела опытным путем еще в девяностых. Я знала, что по пятницам он превращается в ценителя старого кино, и к этому моменту на журнальном столике должен стоять пузатый бокал с коньяком и нарезанный тонкими, почти прозрачными ломтиками лимон...

Свекровь взяла мою золотую серёжку за сорок тысяч рублей и использовала её как крючок для занавески в ванной. Просто потому что у неё «отвалился старый». Я стояла на пороге ванной комнаты и смотрела на эту картину, не веря своим глазам. Моя серьга — единственная по-настоящему дорогая вещь, которую я купила себе на первую премию, — теперь висела на кольце карниза, удерживая край полиэтиленовой занавески с дурацкими пальмами. Золото тускло поблёскивало в свете лампы дневного света, а крошечный бриллиант, который я выбирала целый вечер в ювелирном, застрял в складке грязного полиэтилена...