— Она меня здесь заперла, — сказал мальчик, — никто за мной не пришел… Меня не стало через шесть дней…  — Она заперла меня здесь, — тихонько сказал мальчик, — я кричал, просил прощения, но она не хотела меня выпускать. Я просидел здесь до самого вечера. Мне было холодно, страшно и очень грустно. А потом пришли… Эсэсовцы не проявляли милосердия ни к женщинам, ни к детям. Они… в нее стреляли. А меня никто не искал. Никто не пришёл, не открыл дверь, не принёс мне еды или воды… *** Маша устало вздохнула, прижимая к себе тряпичную куклу...

Поезд дёрнулся последний раз и замер. Катя прижала к себе спящего Артёма — мальчик измотался за дорогу, всё время крутился, капризничал. Пять лет — возраст непростой, особенно в плацкарте. Она потянулась к верхней полке за сумками, пытаясь не разбудить сына. Господи, как же тяжело всё это тащить одной! В вагоне стояла обычная предотъездная суета. Кто-то торопливо складывал вещи, кто-то уже толпился у выхода. Катя набрала Дмитрия. Длинные гудки. Опять не берёт. Третий раз за час. — Мама, мы приехали? — Артём протёр глаза...