Мне было около 24 лет. Я ещё не был тем самым затворником, в которого превратился сейчас, — от которого шарахаются все девушки. Но первые тревожные звоночки уже звенели. Ровесницы начали смотреть сквозь меня с таким мастерством, что я начал проверять, не стал ли я случайно воздухом. Ни денег, ни машины, ни намёка на карьерные высоты, которые в моём случае были скорее карьерными кочками. В общем, полный нуль. Утро начиналось с отчаянной борьбы с будильником, продолжалось восьмичасовой работой на заводе,...