Пролог Hа свете, братцы, все - говно! Все мы порою - что оно… Пока бокал пенистый пьем,

— Простите за мою свинью! Опять жрёт, как не в себя! — голос Виктора, обычно мягкий и твёрдый, на этот раз ударил, словно кнут по щеке, разрывая в лохмотья торжественную атмосферу, боль от которой отозвалась в каждом. Марина застыла с ложкой в руке, обратившись в статую из стыда и неверия. Кусочек колбасы, аккуратно нанизанный на зубцы, так и не опустился в фарфоровую тарелку, зависнув на полдороге. Она, такая хрупкая, будто сотканная из осеннего тумана, сидела напротив своего мужа и ощущала, как на неё устремляются десятки глаз — острых, жалостливых, потрясённых...