— Ты мужик или не мужик, Антон? — голос Лидии Павловны, всегда резкий, сейчас звенел от плохо скрываемого раздражения. — Язык отсохнет у жены попросить? — Мам, ну неудобно... Оля только тетку похоронила, сорок дней не прошло, — Антон бубнил в трубку, ежась на скрипучей табуретке в тесной кухне их "двушки". За окном выл февральский ветер, а здесь, в хрущевке, пахло вчерашними щами и неизменным корвалолом Лидии Павловны. — Неудобно! Ей-то что, она сирота, одна на свете осталась. А у тебя — семья! Мать, сестра! Ленка-то наша как мыкается, ты видишь? Не работает, да...

Коллеги провели Рафаэля к складу, который он уже видел издалека. Это было приземистое здание, обшитое гофрированным металлом, с кондиционером, гудящим на полную мощность. Внутри, за столом, который казался маленьким на его фоне, сидел Яков Борисович. Он действительно был огромным, как и описывал Серго, – его телосложение напоминало скорее монумент, чем человека, способного к активным движениям. Он был одет в расстёгнутую до пупа, явно не по размеру, камуфляжную рубашку, под которой виднелась майка...