— Света, ты завтра к десяти приезжай. Все соберёмся у мамы, семейный совет, — сообщил муж, даже не отрываясь от телевизора. Я замерла с кружкой чая. Семейный совет? За двадцать семь лет замужества такого не было. Что-то случилось. — А что обсуждать будем? — Ну как что... Твой вклад. Слушай, я же не специально проболтался Серёжке. Случайно получилось. Вклад. Мои два миллиона, которые я копила десять лет. По двадцать тысяч каждый месяц со своей зарплаты откладывала. Считала каждую копейку. — Что — мой вклад? — голос прозвучал тише, чем хотелось...

Её голос знают миллионы, а лицо — почти никто. Он звучал, когда герой Ричарда Гира признавался в любви, когда Том Хэнкс говорил с Мэг Райан в ночном эфире, когда в финале «Хатико» старый пёс ложился на перрон. Голос — женский, мягкий, с лёгкой интонацией тепла, которой не подделаешь. Светлана Старикова. Актриса, чьё имя не мелькало в титрах, но чьё присутствие стало частью чужих историй, как тихая музыка, которую помнишь, не зная автора. В шестьдесят девятом она могла стать звездой. Девушка с открытым...