Они вошли в войну без фанфар и без имени. Не как «Шерман», не как символ ленд-лиза, а просто — «М4А2». В колоннах изысканно-угловатых корпусов с чужой системой управления, дизельными моторами и ящиками запчастей, не подходивших ни к одной советской машине. Их встречали не как союзников, а как задачу: освоить, применить, списать — если не повезёт. Без мифов. Без легенды. Только строки в полевых донесениях: «сгорел», «подбит», «эвакуирован», «восстановлен». В этом безмолвии цифр и началась история американского танка на советской земле — не героическая и не провальная, а рабочая...