Я сделал шаг за порог — и застыл. На дворе стояла ночь. Не сумерки и не тень от облака, а настоящая, с россыпью звезд и желтой луной, перекатившейся над елями. Холодный воздух ударил в лицо, пар изо рта тянулся тонкой струйкой. Я оглянулся на дверной косяк, на солнечный клин, что ещё минуту назад лежал на полу, — его не было. Дом чернел изнутри, как пустой колодец. — Спокойно, — сказал я. — Дыши. Я прислушался. Лес звучал иначе — плотнее. Где-то справа коротко перекликнулись совы, внизу, из оврага, шло тягучее журчание воды...

С самого утра сердце Ульяны никак не находило покоя. Казалось бы — выходной. Ни звонков с работы, ни срочных поручений, ни утренней гонки по привычному маршруту «кухня—ванная—автобус». Можно было бы понежиться под тёплым одеялом, потянуться, как в детстве, бездумно вглядываясь в мягкий свет, сочившийся сквозь занавески. Но покоя не было. Грудь будто сдавливало невидимой ладонью. Ульяна лежала, глядя в потолок, и прислушивалась к собственным ощущениям. День должен был быть светлым и тихим — ни одного повода для тревоги, ни одного чёрного предзнаменования...