Ноябрь в этом году выдался особенно промозглым. Дождь не просто шел, он словно пытался размыть очертания Москвы, превращая улицы в серую, чавкающую жижу. Но внутри квартиры Валентины Петровны, на шестом этаже добротной «сталинки» на Кутузовском, царил свой, особый микроклимат. Здесь пахло не сыростью, а корицей, полиролью для старинной мебели и едва уловимым ароматом дорогих духов хозяйки. Валентина любила этот час — семь вечера. Время, когда дом замирал в ожидании хозяина. Она прошлась по гостиной, поправляя и без того идеально лежащие диванные подушки...

— Тише! Ты можешь не грохотать ботинками как слон? У меня прямой эфир через пять минут, я настраиваюсь на нужные вибрации! Максим замер в дверном проеме, так и не расшнуровав второй ботинок. Его спина, нывшая после двенадцати часов разгрузки паллет на складе, отозвалась тупой болью на резкую остановку. В нос ударил густой, приторный запах ароматических палочек — сандал вперемешку с чем-то сладким, от чего мгновенно захотелось чихнуть. Но чихать было нельзя. В этой квартире вообще, кажется, больше нельзя было издавать звуки, свидетельствующие о биологической жизни...