Если честно, в тот вечер я просто хотела доехать домой. Никаких подвигов, никаких «кармических очков», как любит говорить моя дочь. Был конец ноября: сыро, тёмно, противный мокрый снег хлестал по лобовому стеклу, дворники еле успевали смахивать кашу из льда и грязи. Фары встречных машин резали глаза, и единственной мыслью было — поскорее добраться до своей двушки, сварить чай, включить старый сериал и укутаться в плед. Я возвращалась с подработки: бухгалтерию маленького ИП свозили в бумажных коробках чуть ли не на заднем сиденье моей старенькой «Киа»...

Надя ненавидела ноябрь. В ноябре старый родительский дом, казалось, стонал от сырости каждым своим суставом — как и она сама. В свои сорок девять Надежда Ивановна чувствовала себя на все семьдесят. Спина, надорванная за годы ухода за лежачей матерью, ныла при каждой перемене погоды, а руки, огрубевшие от бесконечной работы уборщицей, санитаркой и фасовщицей, напоминали наждачную бумагу. В тот вечер дождь хлестал по окнам, словно пытаясь пробиться внутрь. Надя сидела на кухне, перебирая гречку — привычка...