Воздух на нашей временной, съемной кухне был густым и многослойным. Он пах остывающей пиццей в картонной коробке, пылью старых книг, которые мы еще не разобрали, и чем-то неуловимо сладким, похожим на запах свежей типографской краски. Запах новой жизни. Я сидел на шатком табурете, откинувшись спиной на холодную стену, и смотрел на Марину. Моя жена, моя опора, моя тихая гавань на протяжении последних десяти лет. Она порхала по крошечному пространству между башнями из заклеенных скотчем коробок, что-то напевая себе под нос и разливая по бокалам дешевое игристое...

Мария сжимала в руке листок с УЗИ и смотрела, как Антон уже полчаса оправдывается перед матерью по телефону. Спина мужа была напряжена до предела. — Мам, мы же договаривались... Да понимаю, что Ольге тяжело... Но у нас будет ребёнок... — Какой ребёнок? — голос Елены Васильевны был слышен даже без громкой связи. — Ольге с Кириллом сейчас крыша нужнее! Четыре месяца беременности, а они до сих пор ютятся в двухкомнатной квартире, потому что в их просторной «трёшке» полтора года живёт его сестра с сыном...